Манифест Зелёного Бойца

 

"Мы отступаем. Это тяжело признавать, но это именно так. Мы ежедневно сдаём всё новые и новые позиции. Тупость и ограниченность превосходят нас по численности в десятки раз, и этот перевес неминуемо растёт изо дня в день. Тяжёлая техника бессмысленной злобы и безумная авиация невежества разносят в щепки наши дома и храмы. Я перестал понимать, где проходит линия фронта. Сущности с лицами идиотов говорят о культуре, а преступники придумывают всё новые и новые законы. Земля, которая раньше была нашей, теперь ничья, и будет таковой до конца истории, потому, что никому не хочется жить в борделе, под присмотром выживших из ума сутенёров. Вечные, как нам казалось, человеческие ценности изменились настолько, что перестали быть человеческими. Честность, бескорыстие, доброта, любовь… В словарях ближайшего будущего уже не будет этих слов. Мы отступаем по всем направлениям и, чтобы выжить, уходим в подполье. Нам не привыкать к партизанским будням – ведь это у нас в крови. Это отнюдь небезоглядное бегство, мы бьёмся за каждого живого человека, но таковых мало. А толпа глумится над телами наших погибших товарищей, наряжая их в свои мундиры и танцуя головокружительный хип-хоп на пафосных похоронах-вечеринках. Я всё реже отыскиваю в глазах, глядящих на меня, признаки разума. Мы отступаем…"

 

Музыка

 

Унылый ручей человеческих существ медленно струился по каменному руслу тусклого подземного перехода. Расплывчатое эхо шаркающих шагов и низкого бормотания невнятных фраз тяжёлым облаком зависло над двумя противоположно двигающимися плотными потоками людских макушек. Сотни очень похожих голов, одетых и простоволосых, перемещались, плавно раскачиваясь на невидимых волнах, либо в сторону выхода на улицу, либо вглубь земли к урчащим вагонам метро. Для того чтобы достигнуть цели своего пути, прохожему достаточно было просто попасть в нужный по направлению и отключиться, предоставив течению самому решать, где надо ускориться, а где - совершить поворот.

Человек в джинсовом костюме, как видно, хорошо знал правила этой игры. Его взгляд был направлен внутрь себя, а ноги уверенно отталкивались от скользкой, покрытой свежей грязью мраморной плитки. Но, вдруг, после очередного поворота, внимание человека неожиданно колыхнулось пугливым огоньком свечи несколько в сторону от движения основной массы народа. Еле заметный сквознячок заинтересованности осторожно тянул из бокового, ничем неприметного ответвления туннеля. Человек вздрогнул и остановился. Сквозь привычный фоновый шум толпы чуть слышно пробивались звуки музыки. Конечно, в подземных переходах довольно часто можно встретить музыкантов, зарабатывающих себе на хлеб (или на масло и красную икру) исполнительской деятельностью, и прохожий чуть ли не каждый день равнодушно проходил мимо их ненавязчивого творчества. Но на этот раз в долетевших до него звуках человек уловил что-то такое, что заставило его позабыть, где он находится и куда идёт.

В общем-то, он любил музыку. Не отдавая предпочтения какому-то определенному направлению и стилю, прохожий одинаково хорошо относился и к классике, и к джазу, и к народным песням. Но не более того. Не бросаться же из-за такой малости, как музыка, куда-то в сторону от давно намеченного и утвержденного маршрута? Человек вряд ли отдавал себе отчет в своих действиях. Спешащие тела его сограждан раздражённо толкали под руки и недовольно высказывались по поводу неожиданного препятствия. Прохожий повернулся в сторону и вышел из гудящего потока.

Наступившая тишина на мгновение оглушила его, но почти сразу же звуки музыки стали слышны четче и насыщеннее. Человек медленно побрел ей навстречу, тщетно пытаясь разобраться в происходящем. Звуки явно принадлежали какому-то клавишному инструменту. «Наверное, синтезатор», - подумал прохожий и завернул за очередной угол, огибая лоток с разноцветными книжками. Но для электронной музыки раздававшиеся аккорды были слишком натуральными и глубокими. Человек терялся в догадках. «Неужели запись?», - почему-то испугался он и непроизвольно прибавил шаг. В глубине души стало разгораться нехорошее чувство, готовое в любой момент перерасти в озлобленность. «Ну, конечно же, запись! – заводился человек. - Не потащит же этот чудак в метро пианино!» И вот впереди ещё один излом кафельной стены, а музыка уже во всю господствует в полупустом туннеле. Нетерпение прохожего достигло своего максимума, он приближался к разгадке. Не снижая скорости, человек завернул за угол и застыл на месте. Перед ним, таинственно мерцая черным лаком и преграждая путь дальше, стоял рояль.

Музыкант, изящно сидящий на невысоком табурете задумчиво исполнял какую-то до боли знакомую пьесу. Пальцы, не спеша, перебирали черно-белые клавиши, извлекая из величественного инструмента простые аккорды. Но, однако, простота и даже некоторая примитивность, которые на первый взгляд обнаруживались в композиции, вдруг совершенно неожиданно для слушателя исчезали, и душа начинала улавливать в мелодии странный, невероятный смысл, который так же внезапно терялся, как только внимание концентрировалось на нем. Так неловким движением рук мы пытаемся схватить мокрый скользкий предмет, и чем сильнее наше старание, тем все бессмысленнее совершаемые попытки. Вот и прохожий, не смотря на неспешность и гармонию нот, нетерпеливо переминался с ноги на ногу, раздраженно вспоминая, где он мог слышать это произведение.

Наконец музыка стихла.

- Извините, - прохожий дотронулся до рояля, - не могу вспомнить название композиции… Это из какого-то мюзикла?

- Нет.

- Странно. Мне кажется, что я знаю эту мелодию.

- Возможно.

- Это… это.., - прохожий с надеждой посмотрел на музыканта.

- Это просто импровизация.

- Ах, импровизация… И всё-таки она мне что-то напоминает.

Музыкант ничего не ответил и заиграл вновь. И опять человек почувствовал себя ловцом солнечных зайчиков. Знакомая гармония прыгала по подвалам памяти ярким пятном, но не шла в руки. На лбу прохожего выступил пот.

- Остановитесь!

Музыкальная фраза оборвалась на середине. Пианист вопросительно взглянул на человека.

- А что вы исполняли сейчас?

Музыкант пожал плечами:

- Да в общем-то даже не знаю. Так… Что пришло в голову, то и сыграл.

- Но ведь это известная тема из… из… черт, совсем вылетело из головы… - прохожий с силой потер лоб. Музыкант терпеливо ждал, с интересом наблюдая за мучениями своего беспокойного слушателя.

- Ее еще так часто крутят по радио… неужели Вы ее не знаете?

- Нет.

- Да быть такого не может! Вы что – издеваетесь надо мною?

- Помилуй бог, успокойтесь. Я на самом деле не знаю, о какой мелодии Вы говорите. Я же уже объяснил, что играю то, что возникает в воображении в данный момент.

- Ах значит не знаете? – человек начинал медленно закипать.

- Уверяю Вас.

- Тогда что возникло в Вашем воображении сейчас?

Музыкант повернулся к роялю, задумался на несколько секунд и коснулся клавиш. Зазвучала новая мелодия, такая же легкая и приятная, как и предыдущие. Прохожий узнал и ее тоже, но вновь был не в силах идентифицировать.

- Стоп! Сейчас я докажу, что Вы лжете, утверждая, что занимаетесь импровизацией. Вы просто переигрываете популярные композиции, немного изменяя их. – Прохожий радостно полез в карман куртки. – Вот… сейчас… одну минутку, - он извлек на свет мобильник. – Эта мелодия есть в моем телефоне. – Он стал лихорадочно нажимать кнопочки, заставляя аппарат воспроизводить поток полифонических семплов. – Сейчас, сейчас…

Вскоре запас мелодий исчерпался, но человек, не замечая этого, пошел перебирать их заново. На четвертом круге он растерянно поднял глаза на музыканта.

- Ничего не понимаю. Она точно была в моем телефоне.

- Да Вы не расстраивайтесь.

- Я не расстраиваюсь! Кто-то стер мелодию! – Прохожий скрипнул зубами.

- Это не я.

- Смеяться вздумал? – Человек набрал какой-то номер и стал дожидаться соединения. – Сыграй-ка ещё чего-нибудь «из головы».

И опять зазвучала странно знакомая, даже чем-то родная музыка.

- Алло! Это - я. Мне нужна твоя помощь. Подскажи, что за мелодия сейчас звучит, а то я никак не могу вспомнить. – Он поднес мобильник к роялю, немного подержал и вновь приложил к уху.

- Ну что? Да-да-да, очень известная вещь. А кто исполняет? Не помнишь… А откуда она?.. А кто автор?... Дьявол! А ты вообще хоть что-нибудь помнишь?! Со мной все в порядке!!! Я не кричу. Где я нахожусь? Ну где я могу еще находиться – в метро конечно же! Стою как дурак перед роялем и не могу вспомнить не одной знакомой мелодии! Да, перед роялем!!! Это у тебя не все дома, идиот! – последнюю фразу прохожий прокричал, держа телефон перед собой. А музыка продолжала звучать, добивая несчастного человека своим совершенством и недоступностью. Наконец прохожего, кажется, осенила гениальная идея:

- Слышь? Я сейчас. Ты только никуда не уходи – я быстро.

И он бросился со всех ног вглубь переходов. Где-то по пути сюда он видел ларек с дисками. Уж там-то наверняка отыщется этот проклятый шлягер. На половине пути, человек понял, что не помнит, как звучала гармония и вряд ли сумеет хотя бы просто промычать ее. Как же тогда он объяснит продавцу, что ему нужно. Прохожий резко развернулся и побежал обратно к музыканту. Вот последний поворот стены и… пустой проход. Конечно, он был не совсем пустой. В данный момент по нему двигалось несколько человек, но огромный, перегораживающий движение рояль, как, впрочем, и сам музыкант, отсутствовали. Прохожий прошел вперед и заглянул за следующий поворот – никого. Он вернулся вновь на то место, где несколько минут назад находился инструмент. Внимательно вгляделся в пол, словно пытаясь отыскать следы металлических ножек, даже провел по нему пальцем, поднялся и медленно побрел назад к эскалатору.

 

 

 

Фёдор

 

С тех пор, как Фёдор стал жёлудем, прошло уже пару часов, и он почти перестал удивляться своему новому состоянию. Вися на самой окраине небольшой узловатой ветки, Фёдор тихонько злился на ветреную погоду, процессы, происходящие внутри ствола дерева и в первую очередь на самого себя. «И зачем я только заговорил с этим дурацким дубом?! – изумлялся своей неосторожности бывший частный предприниматель, примерный семьянин и болельщик спортивного клуба «Спартак». – Шёл бы и шёл своей дорогой, вечером встретился бы с Иванычем в баре, пива попили…»

Внезапный порыв ветра сильно тряхнул кроной дерева, и Фёдора больно стукнуло о соседствующий с ним плод. «Вот урод!», – Фёдор попытался дотянуться до обидчика, но, к сожалению, у него не осталось ничего, чем можно было бы это сделать. «Как же так? Что же это такое? Кому рассказать – не поверят ведь!.. Ага, да кому же это я теперь могу вообще хоть чего-нибудь рассказать… Люди! По-мо-ги-те!»

В тишине городского сквера появилась одинокая парочка. Фёдор висел довольно высоко, и поэтому заметил её ещё издалека. «Надо подать какой-нибудь знак. Кричать не получается, может как-то прошелестеть по особенному?» Бывший частный предприниматель попытался подёргаться на ветке так, чтобы она зашуршала листьями. Двигаться не получалось, вернее не получалось двигаться осмысленно, не по воле ветра, а по воле его, Фёдора. Молодые люди тем временем приближались к дубу. Фёдора охватила паника – они сейчас пройдут, а в такое время года, да ещё в такую погоду, тут вряд ли ближайшие несколько часов появится кто-нибудь ещё. А дома его ждёт жена! Если бы Фёдор не был жёлудем, он побелел бы от ужаса. «А-а-а-а-а!!!», - взвыл бедняга. «Ш-ш-ш-ш…», - нагло ответила ему зелёная листва. Хотя нет – девушка остановилась и посмотрела вверх (как показалось Фёдору – прямо на него). «Ну же! Я здесь!» - завопил от счастья Фёдор.

- Ты ничего не слышишь? – спросила девушка у своего спутника.

- Ветер шепчет в листьях. Наверное, о моей любви, - ответил парень и поцеловал девушку в губы.

«Блин! Хорош целоваться! Меня спасайте!» - Фёдор был готов плюнуть на влюблённых дубовым соком. Парочка продолжала спокойно целоваться прямо под Фёдоровой веткой. «Помогите!» - не унимался бедолага. «…», - страстно отвечали влюблённые. Наконец где-то далеко внизу разомкнулись губы, а на ветку чуть выше уселась большая ворона.

- А мне показалось, что дерево разговаривает, - девушка опять запрокинула голову.

- Ну что ты, в самом деле, - рассмеялся парень, - может, ты там ещё и каких-нибудь эльфов видишь?

- Нет, - обиделась девушка, - эльфов я не вижу, зато теперь замечаю, что ты дурак.

«Точно, - подтвердил её слова Фёдор, - какие на фиг эльфы! Это я кричу вам, взы-вая о помощи!»

- Каррр! – вдруг оглушительно раздалось вверху.

- Точно эльфы! – не унимался парень. – Жаль, я ничего не понимаю по эльфийски.

- Я понимаю, - ответила девушка. – И знаешь, что он сказал?

- Что?

- Что у тебя ужасно глупые шутки!

Парень глянул на ворону и что-то громко прокаркал в ответ.

- Клоун! – фыркнула его спутница.

- Это я ему на всякий случай, чтобы не нарывался.

Фёдор тихо шалел, наблюдая за этой комедией. «Будь я вороной – покакал бы на наглеца, - подумал он и содрогнулся от своей мысли. – Будь я вороной… Представляю себе…»

Парочка тем временем двинулась дальше по аллее, унося с собой, в общем-то, совершенно непонятные надежды болтающегося в вышине Фёдора. С тоскою поглядел он им вслед. «А ведь тоже мог бы вот так спокойно пройти мимо. И не было бы ничего. Сидел бы сейчас дома, ужинал за столом. Кстати, что там сегодня у нас на ужин… Кажется котлеты с картошкой…» Фёдор любил котлеты, проявлял к ним некоторую слабость и мог съесть этого продукта много, но вот что интересно: сейчас, провисев на ветру столько времени, он совершенно не чувствовал голода. И мысль о котлетах не прокатилась привычной приятной волной от глотки до желудка. Фёдор стал совершенно равнодушен к своему любимому домашнему блюду. «Что же я наделал…», - затосковал бедняга.

Он уже в тысячный раз прокручивал в голове события сегодняшнего утра. Фёдору надо было сходить положить деньги на телефон, и его путь пролегал как раз по территории этого проклятого парка. Он шёл и размышлял о своей жизни: всё вроде отлично – и работа денежная, и семья крепкая, и друзья надёжные… А вот чего-то всё равно не хватает, какого-то маленького стёклышка в этой почти идеальной картине его бытия. И Фёдор пытался понять – что же это за стёклышко. Вдруг, под ногами в гравии дорожки вспыхнула и тут же погасла маленькая искорка – то ли осколок бутылки, то ли какая-то железяка. «Знак!» – радостно подумал Фёдор и остановился. Это и была та роковая ошибка, которая, в конце концов, собственно и загнала его на этот дуб. «Хочешь узнать ответ?» - услышал он в своей голове и почему-то не удивился, а громко ответил вслух – хочу. «Закрой глаза, просто закрой глаза», - ласково прошелестело в мозгу. Фёдор доверчиво выполнил указание. «Теперь открой», - ласка сменилась обезоруживающей нежностью. Открыв глаза, Фёдор увидел парк с высоты нескольких метров и больше не смог их закрыть. Он стал жёлудем. «Ни хрена себе ответ…», - первая мысль была не такой уж грустной, как все последующие. Потом волной накатил ужас и поглотил всю Федорову сущность безжалостно и, как показалось Фёдору, безвозвратно.

Ветер окончательно стих, и Фёдор неподвижно висел, почти совсем неразличимый среди листьев и веточек, равнодушно глядя прямо перед собой, без мыслей, без желаний и без сожалений, а солнце медленно уплывало за горизонт.